Есть несколько вариантов русского текста этой речи. Мне по крайней мере известны о двух. Оба текста не являются дословным переводом, это переводы в вольном стиле.
«Сеньоры судьи!
Никогда еще ни одному адвокату не приходилось исполнять свои обязанности в столь тяжелых условиях; никогда еще ни один обвиняемый не испытывал на себе столько жестоких несправедливостей. В данном случае адвокат и обвиняемый – одно и то же лицо. Как адвокат, я не имел возможности даже познакомиться с обвинительным заключением; как обвиняемый, я вот уже семьдесят дней нахожусь в одиночной камере, в строжайшей изоляции, вопреки всем человеческим и конституционным законам.
Тот кто сейчас выступает, всей душой ненавидит наивное тщеславие, его духу и темпераменту чужды поза и мелодраматизм. Если я вынужден был взять на себя свою собственную защиту перед этим судом, то это объясняется двумя причинами: первая из них та, что меня лишили практически возможности прибегнуть к другой защите; вторая состоит в следующем: только тот, кому нанесли такую глубокую рану, только тот, кто видел свою Родину такой бес-правной, а справедливость настолько попранной, может в данном случае найти нужные слова, исходящие из самого сердца.
В тот же день, когда я был арестован, я открыто взял на себя ответственность за вооруженное выступление 26 июля. И если бы хоть одна из тех выдумок, которые нагромоздил диктатор против наших бойцов в своем выступлении 27 июля, была справедливой, этого было бы достаточно, чтобы лишить меня моральной силы во время этого суда. Однако почему же он побоялся открыто разбирать мое дело в суде? Почему прибегли к фальсифицированному медицинскому освидельствованию? Почему были нарушены все законы ведения дела и самым скандальным образом нарушились все требования суда? Почему были совершены невидимые до этого на открытом судебном процессе вещи, лишь бы любой ценой предотвратить мое присут-ствие на суде? Я, со своей со стороны, сделал все возможное, чтобы присутствовать на процес-се, требуя от суда, чтобы меня доставили в суд в соответствии с законами, разоблачая маневры, которые преследовали цель воспрепятствовать этому. Я хотел встретиться со своими «обвинителями» лицом к лицу.
Они этого не захотели. Спрашивается, на чьей же стороне правда?
Я расскажу вам одну историю. Дело происходило в республике; она имела свою конституцию, свои законы, свои свободы, президента, конгресс, суды. Правда, правительство не удовлетворяло народ, но народ мог заменить его, и до этого момента оставались считанные дни. В стране существовало всеми признаваемое общественное мнение, и все проблемы общественного порядка свободно обсуждались. Здесь существовали политические партии, радиочасы для политических выступлений, полемические телевизионные программы, общественные акты. В народе бурлил энтузиазм. Этот народ много страдал, и если он и не был счастлив, то он хотел быть счастливым и имел право на это. Его обманывали много раз, и он смотрел на прошлое с ужасом. Он слепо верил, что это больше не повторится; он гордился своей любовью к свободе и жил верой, что эта любовь будет уважаться, как святыня. Он был уверен, что никто не осмелится совершить преступления, пытаясь выступить против его демократических прав. Он стремился к изменениям, к улучшению жизни, к прогрессу, и он считал, что все это не за горами. Все надежды его были в будущем.
Бедный народ! Однажды утром граждане проснулись потрясенные. В тиши ночной, пока народ спал, тени прошлого устроили заговор, и, когда он проснулся, то был связан по рукам и ногам, ему сдавили горло. Это были знакомые кубинцам руки. Народу было знакомо это лицо, эти сапоги… Нет, это не был кошмар, это была печальная и страшная действительность: чело-век по имени Фульхенсио Батиста только что совершил преступление, которого никто не ожи-дал.
Случилось так, что один скромный гражданин той страны, который хотел верить зако-нам республики, хотел верить в неподкупность ее судей, которых он неоднократно видел причиняющими огорчения несчастным, нашел в уголовном кодексе страны статью, в которой говорилось о наказании за такой заговор.
Она гласила: «Подлежит лишению свободы на 6 -10 лет тот, кто совершит любое действие, непосредственно направленное на то, чтобы насильно изменить, целиком или частично, конституцию государства или установившуюся форму правления».
«Такому же наказанию подвергнется тот, кто узурпирует выполнение функции, которая согласно конституции должна выполняться одной из государственных властей».
Не говоря никому ни слова, с кодексом в одной руке и бумагами в другой, этот гражданин явился в старый особняк в столице, где располагался мудрый верховный суд, который был обязан выяснить дело о заговоре и наказать виновных, ответственных за такие действия. Он представил письменное заявление, разоблачая совершенные преступления и прося для Фуль-хенсио Батисты и его семнадцати соучастников наказания от одного до восьми лет тюрьмы, как было предусмотрено в главной гарантии социальной защиты и с учетом того, что Батиста совершает при отягчающих обстоятельствах уже второй вероломный переворот.
Шли дни и месяцы. Какое разочарование! Обвиняемого не трогали, он разъезжал по рес-публике как хозяин, его почтительно называли сеньором и генералом, он смещал и назначал судей, и более того, в день открытия суда преступник восседал на почетном месте, среди величественных и почтенных патриархов нашей юстиции.
Снова шли дни и месяцы. Народ устал от издевательств и произвола. Народы от этого устают! Началась борьба, и тогда этот человек, который сам был вне закона, который вопреки воле народа силой захватил власть и использовал закон в своих целях, стал пытать, убивать, бросать в тюрьмы и обвинять в судах тех, кто боролся за законность и хотел вернуть народу его свободу.
Сеньоры судьи! Я тот самый гражданин, который однажды тщетно обратился к суду, чтобы потребовать наказания честолюбцев, нарушивших законы, ликвидировавших наши права и обвиняющих меня сейчас в том, что я хотел уничтожить этот незаконный режим и восстановить законную конституцию республики. Меня держат семьдесят дней в изоляции в тюремной камере, не разрешая даже увидеть сына. Меня водят по городу под наведенными дулами двух ручных пулеметов. Меня доставляют в этот госпиталь, чтобы тайно судить со всей суровостью, и судья, держа кодекс в руке, самым торжественным образом требует для меня двадцати шести лет тюрьмы…
Чуждый элементарного революционного содержания, режим Батисты явился для Кубы шагом назад на двадцать лет во всех областях. Все дорого заплатили за этот шаг назад, но особенно дорого – простые люди, которые голодают и живут в нищете, в то время как диктатура, разорвавшая страну этими беспорядками, неспособностью и страхом перед расплатой за содеянное, занялась отвратительным политиканством, придумывая все новые и новые трюки для то-го, чтобы во что бы то ни стало удержаться у власти, не останавливаясь даже перед горами тру-пов и морями крови.
Не была осуществлена ни одна смелая инициатива. Батиста полностью находится под влиянием представителей интересов, чуждых народу. Да иначе и не могло быть, учитывая его мышление, полное отсутствие каких-либо взглядов и принципов, полное неверие в силы народа, отсутствие доверия и поддержки со стороны народных масс. Произошла лишь смена вла-стителей и перераспределение добычи среди друзей, родственников, соучастников и сброда хищных паразитов, поддерживающих политический режим диктатора. Сколько унижений пришлось вытерпеть народу для того, чтобы небольшая группка эгоистов, которые не испытывают к родине ни малейшего уважения, могла найти в государственном аппарате возможность для приятной жизни!..
Немедленно после 10 марта на Кубе снова начались варварские акты, которые, как думали, никогда уже не повторятся на кубинской земле.
Куба страдает от позорного и жестокого деспотизма, и вы не можете не знать, что сопротивление деспотизму законно…
Однажды собрались восемнадцать авантюристов. Они решили ограбить республику, бюджет которой составил 350 миллионов песо. Под покровом ночи они с помощью предательства добились своей цели. Что делать дальше? Один из них сказал другим: «Вы назначите меня премьер-министром, а я вас генералами». Сказано – сделано. Затем он нашел себе двадцать телохранителей и сказал им: «Я вас назначаю министрами, а вы меня назначите президентом». Так они друг друга назначили генералами, министрами, президентом и прибрали к рукам казну республики…
Знаменитая французская Декларация прав человека и гражданина оставила грядущим поколениям следующий принцип: «Когда правительство нарушает права народа, восстание становится для народа самым священным его правом и самой важной его обязанностью». «Если один человек захватит власть, он должен быть приговорен к смерти свободными людьми».
Думаю, что я в достаточной мере доказал свою точку зрения: я привел больше аргументов, чем сеньор прокурор, требуя осудить меня на двадцать шесть лет тюрьмы. У людей, которые борются за свободу и счастье народа, достаточно аргументов, прокурор же не смог привести ни одного. Как оправдать наличие у Батисты власти, которую он захватил воле народов, на-рушив и продав законы республики? Как можно назвать законным кровавый угнетательский и позорный режим? Как можно назвать революционным правительство, в котором собрались люди, исповедующие самые реакционные политические идеи? Как можно считать юридически действительным позорное предательство суда, чья задача состояла в том, чтобы защитить нашу конституцию? На основании какого права посылают в тюрьму граждан, которые из любви к ро-дине отдают свою кровь и свою жизнь? В глазах нации и в соответствии с принципами подлинной справедливости это чудовищно!
Но есть право, которое делает нас более могущественными, чем все остальные: мы - ку-бинцы, а быть кубинцем – это значит, иметь обязанности, не выполнять которые преступление и предательство. Мы гордимся историей нашей родины. Мы изучили ее еще в школе, мы росли, внимая словам о свободе, справедливости и правах. Нас научили с ранних лет благоговеть пе-ред славными примерами – нашими героями и мучениками. Нас воспитали на высказываниях Апостола , который писал для граждан будущей свободной родины в своей золотой книге: «Че-ловек, который соглашается повиноваться несправедливым законам и позволяет, чтобы по зем-ле, на которой он родился, ходили люди, оскорбляющие ее, - это нечестный человек… В мире должно существовать счастье, как существует свет. Раз на свете много несчастных людей, значит, рядом есть и такие, которые присвоили себе их счастье. Настоящие люди бесстрашно поднимаются против тех, кто отнимает у народов свободу, а значит, и счастье. За этими людьми идут тысячи, идет весь народ, идет само человеческое достоинство…»
Я заканчиваю речь в свою защиту. Но я не поступлю так, как поступают все адвокаты, которые просят свободы для подзащитного. Я не могу просить ее, когда мои товарищи еще страдают на острове Пинос в позорном заточении. Пошлите меня к ним разделить их судьбу. Ведь понятно, что честные должны либо погибать, либо сидеть в тюрьме, если в республике кресло президента занимает преступник и бандит…
Но перед судом остается еще один очень важный вопрос: дело о семидесяти убитых, жестокое массовое убийство. Ответственные за это еще ходят на свободе, держа оружие в руках, а это постоянная угроза для жизни граждан. Если на них не падет вся тяжесть закона, будь то по трусости или, потому что этому воспрепятствуют и против этого не выступят все судьи, мне остается только пожалеть о вашей чести, пожалеть о беспрецедентном случае, о том, что такое пятно пало на судебную власть.
Что касается меня, я знаю, что тюрьма будет для меня тяжелым испытанием, более тяжелым, чем для кого-либо. Но я не боюсь тюрьмы, также как не боюсь ярости презренного тирана, который отнял жизнь у семидесяти моих братьев!
Вы можете меня осудить! Это не имеет значения! История меня оправдает!»
Исправлено автором: 28 Марта, 2008 ( 12:25:37 )