«Едва касаясь земли». Памяти О. Нимейера
7 Декабря 2012г.
За свою долгую и весьма продуктивную жизнь Нимейер сначала подвергался насмешкам за свои весьма дерзкие проекты, а затем они принесли ему почёт и уважение. Само его творчество и огромное количество его творений говорят сами за себя. В 1988-м году 80-летний Оскар Нимейер был награждён Притцкеровской премией – высочайшей наградой в области архитектуры.
Оскар Нимейер, невысокий человек с мягким приятным голосом, продолжал работать, когда ему было уже за 90. Работал он в своем офисе, откуда открывался великолепный вид на гору «Сахарная голова» и пляж Копакабана. Именно этот вид из окна способствовал зарождению сотен проектов, выполненных впоследствии великим архитектором.
Многие из его проектов начинались с эскиза, в котором несложно было заметить его приверженность кривым линиям и изгибам. На него произвели впечатления как линии модели вселенной Эйнштейна, так и изгибы береговой линии с ослепительно белым пляжем, который он практически ежедневно видел из окна, – и, конечно, изгибы женских тел на этом же пляже, за которыми любил наблюдать архитектор. Эти женщины, как он часто говорил, были источником его вдохновения.
«Изгибы – это сама суть моей работы, в них выражена также и сама сущность Бразилии – чистота и простота изгибов» – так говорил в интервью Washington Post Оскар Нимейер. «Я, прежде всего бразилец, а уже потом – архитектор, хотя отделить одно от другого невозможно».
Будучи весьма страстным человеком, Нимейер всю жизнь протестовал против засилья прямых углов в архитектуре – против «зданий, спроектированных линейкой и угольником». И политические взгляды его были также выражением протеста. Он стал коммунистом в 1940-х годах – его яростный гнев вызывала царящая вокруг несправедливость. Он на долгие годы стал другом Фиделя Кастро. А его проекты, особенно в городе Бразилиа, отчасти являлись попыткой продвинуть свою страну к равенству, к стиранию пропасти между богатыми и бедными, что находило выражение в проектах жилых районов и организации общественного пространства.
Через несколько лет после завершения строительства города Бразилиа, в 1964 году, в стране произошёл правый военный переворот, который не только разрушил мечту Нимейера о строительстве общества справедливости в его стране, но и лишил его проекты финансовой поддержки.
В результате Нимейеру пришлось бежать в Алжир, а затем в Париж – где в своём новом офисе на Елисейских полях он общался с Пабло Пикассо, Жан-Полем Сартром и многими другими выдающимися личностями. Здесь, как он вспоминал впоследствии, он вёл гедонистический образ жизни. В Рио он вернулся только в конце 1970-х.
Полное его имя Оскар Рибейро де Альмейда де Нимейер Соарес. Он был настоящим «кариока» – коренным жителем Рио-де-Жанейро, в котором смешались его португальские, арабские и немецкие корни. Он родился 15 декабря 1907-го. Его отец был бизнесменом, а семья проживала в весьма причудливом районе Рио–Ларанжейрас. Закончив Национальную Школу Искусств в 1934-м году, Нимейер начал работать с известным архитектором Лусио Коста, благодаря которому Нимейер смог участвовать в проектах, принёсшим ему мировую славу.
Коста, главный планировщик города Бразилиа и один из создателей бразильского модернизма, поначалу не был особо впечатлён проектами юного архитектора, присоединившегося к его команде. Долгое время они работали со швейцарским архитектором Ле Корбюзье, которого правительство Бразилии пригласило в качестве консультанта для участия в проекте строительства весьма необычного модернистского здания Министерства образования и здравоохранения в Рио. Здесь для защиты от знойного бразильского солнца были впервые использованы солнцезащитные жалюзи-«солнцерезы», ставшие впоследствии символом новой бразильской архитектуры.
Ле Корбюзье оказал на Нимейера существенное влияние, привив ему чувство грациозности, непринуждённости или, как называл его стиль Дэвид Андервуд в своей работе «Оскар Нимейер и бразильский модернизм вольных форм» (1994), – «jeito» – «лёгкое прикосновение, грациозная элегантность форм, плавность движений, свойственная прогуливающейся «Девушке из Ипанемы», – всё это наложило отпечаток на бразильский модернизм».
И хотя Ле Корбюзье способствовал развитию творческого потенциала Нимейера, тот далеко ушёл от стиля своего наставника. Как говорил Нимейер в интервью Times: «В основе его стиля лежит прямой угол. В основе моего стиля – изгиб, кривая».
Воплощая свои чувственные дизайнерские проекты, он полагался на возможности нового (на то время) и универсального материала – железобетона. Он старался максимально использовать возможности, которые представлял этот материал – особенно в точках, несущих нагрузку здания. В 2003-м году он писал в эссе для Deutsches Architektur Museum: «Я хотел, чтобы эти несущие точки были выполнены максимально изящно, чтобы создавалось впечатление, что здание едва касается земли».
Первым его самостоятельным проектом стала клиника матери и ребенка в Рио, построенная в 1937-м году. А первым масштабным проектом стал заказ на планировку района Пампулья в Белу-Оризонти. Новый юго-восточный пригород Белу-Оризонти включал яхт-клуб, здание казино и церковь, выстроенную в настолько авангардном стиле, что священники потом ещё 16 лет отказывались её принимать и освящать. Совместно с Костой Нимейер разработал дизайн бразильского павильона для Всемирной Торговой Выставки в Нью-Йорке в 1939-м году.
Нимейер также внёс свой вклад в разработку проекта здания штаб-квартиры ООН. Со временем его портфолио включало в себя и проекты строительства жилых районов в послевоенном Берлине, здания университета Константины в Алжире, здание штаб-квартиры Французской Коммунистической Партии в Париже, Центр Культуры в Гавре, здание издательства Мондадори в Милане. Он же спроектировал «полосатый дом» в Санта-Монике – вероятно, его единственный заказ на строительство жилого здания в США.
Однако, этот выдающийся архитектор, вероятно, прежде всего запомнится проектом строительства города Бразилиа. Этот весьма смелый проект был начат бразильским президентом Жуселино Кубичеком в 1956-м, стремившимся таким образом крепче объединить свою огромную страну и сумевшим за каких-то пять лет продвинуть Бразилию на множество лет вперёд.
Кубичек попросил Нимейера и Косту реализовать его мечту, желая перенести столицу страны из прибрежного Рио в практически незаселённое центрально-бразильское плато – на 700 миль от побережья. Сам Нимейер описывал место, где предстояло возвести новую столицу, как «зловещие джунгли». Коста разработал главный план строительства города, который напоминал с высоты птичьего полета аэродром. В центре должны были размещаться общественные и правительственные здания, а жилые районы примыкали к ним с севера и юга. Нимейер разработал проекты главных правительственных зданий, в том числе дворец Альворада («дворец рассвета»), кафедральный собор, здание Верховного Суда и Конгресса.
Нимейер начал реализацию проекта с разработки плана собора – здания из стекла и бетона, напоминающего по форме женский корсет, затянутый в талии. Чтобы усилить впечатление, которое собор должен был производить на верующих, Нимейер спроектировал тёмный подземный зал, через который посетитель попадал сразу же в светлый и просторный неф. «Вместо того чтобы взирать в пустоту, вы смотрите вверх, где вас ожидает бог», - сказал в интервью Newsweek Нимейер, к тому времени уже порвавший с католицизмом.
Уже через четыре года после начала строительства нового города сюда переехало правительство Бразилии. В проекте возведения новой столицы было задействовано около 40 000 рабочих. Монументальное великолепие новой столицы вызвало и ряд критических замечаний. Арт-критик Роберт Хью называл её, в частности, «утопическим кошмаром». И даже сам Нимейер был впоследствии разочарован тем, что новая столица не реализовала его мечты о светлом городе будущего – городе равных. Через двадцать лет после завершения проекта строительства новой столицы Нимейер сказал, что «бедные могут видеть всю красоту её лишь через бинокль».
Что же касается других критических замечаний – в частности по поводу того, что здания новой столицы иногда были нефункциональными, в ответ на подобного рода критику Нимейер говорил, что «функциональность – это ещё далеко не всё». Он ставил своей целью стремление поразить, вдохновить человека. Он стремился сделать здания «настолько прекрасными, чтобы дух захватывало; чтобы бедняки могли остановиться, взглянув на них и преисполниться энтузиазма».
Жена Нимейера, Аннита, умерла ещё в 2004-м в возрасте 75 лет. Спустя два года Оскар Нимейер женился на своей бывшей секретарше Вере Лусии Кабрейра. От первого брака у него осталась уже скончавшаяся в преклонном возрасте дочь Анна-Мария, много внуков, правнуков и пра-правнуков.
Клаудиа Лютер
Los Angeles Times
Перевод Дмитрия Колесника