Боливийские метаморфозы
Страница 2 из 4
Май 2008
За минувшие годы Ла-Пас заметно модернизировался. В центральной части города и в прежних «спальных районах» на руинах невзрачных построек возникли сияющие металлом и тонированным стеклом здания изысканно-космической архитектуры, улучшилась транспортная инфраструктура – новые развязки, эстакады, тоннели. Заметно прибавилось автомашин, и это заставило муниципальные власти возвести пешеходные мосты в перегруженных транспортом точках города. Один из таких мостов находится по соседству с собором Сан-Франциско, и на нем всегда полно туристов, которые увековечивают себя на фоне расстилающейся внизу площади Лос-Эроэс.
Но есть в Ла-Пасе два памятника, которые почитают все боливийцы. Один из них посвящен «Неизвестному солдату», павшему на трагической Чакской войне с Парагваем (1932-1935). Кровопролитные сражения шли за необитаемые, выжженные солнцем территории, которые «потенциально» могли быть нефтеносными. Подстрекателями этой войны являлись нефтяные компании: британско-голландская «Ройял Датч Шелл» «поддерживала» парагвайцев, американская «Стандарт Ойл» – боливийцев. В памятнике «Неизвестному солдату» нет ничего героического. Бронзовый солдат лежит ничком на постаменте, именно так, как лежали вдоль пыльных дорог Чако сотни погибших. Безымянная безликая жертва никому не нужной, бесславной, непонятной для многих боливийцев войны.
Анализируя нынешнее состояние боливийско-чилийских отношений, надо постоянно иметь в виду «историческую травму» Тихоокеанской войны. В Музее боливийского моря, который находится на улице Хаен в Ла-Пасе, на одной из стен начертано: «Захват и удержание силой чужой территории не создает права на владение ими». Конфликтный узел, намертво, казалось бы, завязанный в конце XIX столетия, давно пора распутать. Условия для этого – теоретически – благоприятные. И в Боливии и в Чили у власти социалистические правительства, хотя и с вариациями. Правительство Эво Моралеса – с «популистским» отблеском, правительство Мишель Бачелет – с неолиберальным.
Неотложные задачи региональной интеграции требуют взаимного доверия, жестов доброй воли, великодушных уступок. Возможен ли такой сценарий? В принципе, - возможен. Так, с 8 декабря 2006 г. действует XV Дополнительный протокол к Соглашению об экономической взаимодополняемости. По этому протоколу почти вся экспортная продукция Боливии может беспошлинно реализовываться на чилийском рынке. В 2007 году боливийские экспортеры заработали в Чили 53 млн. долларов. Чилийцы в Боливии – 70 млн.2
Чилийцы предприняли шаги по разминированию приграничных с Боливией зон. Обширные минные поля были заложены во времена А. Пиночета. Жертвами смертоносных устройств стали десятки людей – и чилийцев, и боливийцев: туристы, контрабандисты, бродяги, дети. Кровавая жатва на границе негативно сказывалась на имидже Чили.3 Впрочем, свой военный потенциал на дальних подступах к границам с Перу и Боливией чилийцы и сегодня последовательно укрепляют, мотивируя это необходимостью модернизации вооружений. На севере Чили базируется значительная часть танков «Леопард II» и истребителей-бомбардировщиков F-16.4
Как бы там ни было, чилийцам, несмотря на их внушительные «мускулы», придется искать взаимоприемлемые варианты решения проблемы выхода Боливии к морю. Чем быстрее, тем лучше: нехватка энергоресурсов у Чили все острее сказывается на эффективности ее экономики. Самое «быстрое» и самое дешевое топливо – газ – можно получить только у Боливии. Может быть, приведут к желаемому результату дипломатические контакты, зондажи, заявления и контр-заявления, а также все более частое общение на высшем уровне? К сожалению, на «бытовом уровне» чилийско-боливийское выяснение отношений идет беспощадное: достаточно заглянуть на интернет-форумы обеих стран….
Для того чтобы узнать о ситуации в Боливии из «достоверного источника», я отыскал Л. В., бывшего «зама» по бюро АПН.
«Сколько лет, сколько зим!» – воскликнул он, увидев меня. Русский язык его был по-прежнему безукоризненно правильным. Л. семь лет учился в Ленинградском университете и был в числе его лучших боливийских выпускников. Из России он привез жену, которая помогла ему сохранить язык после 17 лет «профессионального простоя». В свое время Л. был находкой для бюро АПН: со знанием дела редактировал, сокращал и улучшал безразмерные статьи, которые приходили из Москвы. После закрытия бюро Л. занимался многим: пытался поставить на ноги фотоателье, был спортивным фоторепортером, преподавал на факультете журналистики университета Сан-Андрес. Сейчас он издает бюллетень, посвященный вопросам социального обеспечения.
Л. почти не изменился, разве что немного погрузнел. На смуглом лице еле заметны считанные морщины, в черных густых волосах – ни сединки! Вот она, природная индейская прочность!
Меня удивило, что Л. – сын лапасской чолы и индейца-аймара - не примкнул к сторонникам Эво Моралеса, предпочитая наблюдать за реформами, осуществляемыми правительством, со стороны. Главная причина – коррумпированность. По словам Л., ему не по душе многие из тех, кто пристроился при власти. В газетах все чаще появляются материалы о (якобы) стремительном обогащении деятелей режима, их банковских счетах, их пренебрежении общественным мнением. Не верит Л. и в чудодейственные «социалистические модели» после своего советского опыта и развала СССР.
Да, политическое «поправение» Л. стало для меня полной неожиданностью. Неужели испытанный «апээновский кадр» поддался на пропагандистские кампании новейшего, более изощренного, чем прежде, типа? Несмотря на обилие красных плакатов, масс-медиа Боливии повседневно и со всех направлений атакуют правительство Моралеса и Венесуэлу. Как устоять? Как вычленить истину? Как понять, кто именно направляет эти кампании? И, наконец, есть ли альтернативные каналы влияния на общественное мнение, не только по поводу Венесуэлы, но вообще в пользу реформ, которые пытается осуществлять правительство Эво Моралеса?
Из беседы с Л. я понял, что пропагандистские ресурсы правительства ограничены. «Схватку за умы» Моралес и его сторонники ведут в неравных условиях. Определенным прорывом в этой области являются «общинные радиостанции», которые были созданы при техническом содействии и на средства венесуэльцев. Но это капля в море, если помнить, что в стране вещает более 600 частных радиостанций, значительная часть которых придерживается критического подхода к деятельности правительства. Обычная история – зависимость от рекламодателей! Кто платит – тот и заказывает музыку.
Телеканалы, самый эффективный инструмент влияния, тоже, в основном, тяготеют к оппозиционным подходам в оценке боливийских реалий. Государственный 7-й канал выступает пока слабым противовесом. Мог бы сыграть свою роль канал TeleSur, патронируемый правительством Венесуэлы. По качеству своих программ канал TeleSur успешно соперничает с CNN (на испанском языке) и – по этой причине – дискриминируется хозяевами телеэфира. Так что его влияние на боливийскую аудиторию незначительно.
Среди печатных СМИ – подавляющее господство оппозиции. Все ведущие газеты – от «Ла Расон» в Ла-Пасе до «Эль Дебер» в Санта-Крусе – методично заняты подтачивающей «режим» работой термитов. За все время пребывания в Боливии мне только дважды попались издания, которые можно отнести к проправительственным – это еженедельник «PULSO» и журнал «Archipielago», посвященный, кстати, 90-й годовщине русской революции.
С Боливией неразрывно связана тема коки. За несколько дней до вылета из Каракаса в Ла-Пас я побывал на лекциях боливийских специалистов, посвященных коке. Этот научный «десант» стал возможен после того, как президент Уго Чавес заявил, что не видит ничего преступного в выращивании коки, и публично пожевал «запретные» листики. По мнению Чавеса, коку «сатанизируют» те, кто сознательно отвлекает общественное мнение от провалов западных стран в борьбе с наркотрафиком. Буржуазные масс-медиа дружно обрушились на Чавеса: он, дескать, пропагандирует употребление наркотиков, подает дурной пример молодежи.
Криминализация «священного листа» началась с того момента, когда ученые научились извлекать из него хлоргидрат кокаина (в 1860 году) - один из самых «эффективных наркотиков». Вначале его пытались использовать как анестезирующее средство, но быстро убедились – не то! Больные так быстро привыкали к нему, что тяга к «анестезии» превращалась в непреодолимый порок. До появления кокаина листья коки несколько тысяч лет верой и правдой служили андским индейцам для подкрепления сил в условиях высокогорья. Кока – один из основополагающих элементов андской цивилизации или, как выразился кто-то из выступавших, – «древней социалистической империи инков». Без этого растения не обойтись и в наш XXI век. Индеец-аймара Тити Вайра посвятил этой теме доклад «Мама-кока, священная кока, ты первооснова построения интеграции по модели ALBA».5
Западный мир, граждане которого являются самыми зависимыми и платежеспособными потребителями наркотиков, казалось бы, настойчиво борется с опасным для судеб цивилизации разрушительным пороком - наркоманией. Ежедневно сообщается об успешных операциях по перехвату наркогрузов – сотни килограммов героина, кокаина и марихуаны попадают в руки агентов антинаркотических служб. Однако, несмотря на эти хитроумные и скоординированные операции, Соединенные Штаты и страны Европы буквально завалены наркопродукцией.
В поток традиционных наркотиков все активнее вливаются бурные ручьи искусственных галлюцогенов. Прибыльность незаконного бизнеса снимает с нарко-коммерсантов любые тормозящие морально-этические соображения. Наркоманов становится все больше, провалы спецслужб и их разрекламированных стратегий борьбы с наркотрафиком – все очевиднее.
В этих компрометирующих обстоятельствах ответы на вопрос – кто виноват в экспансии традиционных наркотиков? – звучат, как правило, стереотипно: виноваты крестьяне. Это, мол, они выращивают исходное сырье, не понимая всей серьезности и остроты наркопроблемы. Именно так рассудили и в Международной комиссии по контролю за наркотиками при ООН (Junta Internacional de Fiscalizacion de Estupefacientes). Комиссия рекомендовала правительствам Перу и Боливии «принять меры по пресечению укоренившейся в этих странах практики по жеванию листьев коки», поскольку эта привычка может негативно влиять на здоровье людей.6
В Перу призыв Международной комиссии запретить жевание коки посчитали неуважением народной традиции. Еще больше возмутились в Боливии. Министр внутренних дел Альфредо Рада заявил: «Мы отвергаем доклад комиссии ООН. Мы считаем его содержание необъективным, с сильнейшим креном в сторону колониализма». Министр подчеркнул также, что с точки зрения прав человека «рекомендации» «не только покушаются на базовые принципы бытия коренных народов (Боливии), но и ведут к уничтожению значительной части нашего культурного наследия». Министра поддержал Эво Моралес, который осудил «рекомендации» и направил соответствующее письмо Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну.
В руководящих кругах Боливии полагают, что «рекомендации» Комиссии ООН были приняты не без лоббирования представителей США. Вашингтон недоволен излишней «самостоятельностью» боливийцев в определении ключевых направлений борьбы с наркобизнесом, их недостаточным «рвением» в сокращении посадок кустарника коки, тем, что во главу угла всей политики в столь деликатной сфере ставится ведение конструктивного диалога с «кокалерос» (а не силовые методы). Для правительства Эво Моралеса крестьяне, выращивающие коку, – невольные жертвы наркобизнеса. Поэтому главный упор в этой борьбе, и нужно сказать – успешной, делается на выявление наркодельцов, нарколабораторий, каналов переброски наркотиков и т.д.
В разгар кампании против Чавеса, как «пропагандиста коки», известная венесуэльская журналистка Мари Пили Эрнандес так написала о лицемерной политике Запада в отношении наркотиков:
«Из Соединенных Штатов раскручивается медийная кампания, которая направлена на то, чтобы внести путаницу в понятия листья коки и кокаин. Сознательно умалчивается о том, что из 16 химических компонентов, которые имеет наркотик, 15 импортируются из США или Европы, причем каких-либо попыток, чтобы запретить или уничтожить эти компоненты, не предпринималось… Стремление Соединенных Штатов к «увязке» наркотика с листьями коки связано с их политическими намерениями. Под предлогом борьбы с наркотрафиком США вмешиваются в дела тех стран, которые с незапамятных времен имели эту сельскохозяйственную культуру – коку».
Заявленная Эво Моралесом позиция в отношении этой острой для Боливии проблемы предельно проста: «нет – кокаину, да – посадкам коки!» С этой категоричностью президента нельзя не согласиться. Об амбициозных программах уничтожения «кустарника раздора» не раз заявляли его предшественники в «Паласио Кемадо». Крестьян-кокалерос пытались сломить репрессиями, судебными преследованиями, денежными пособиями, выплачиваемыми за согласие перейти на «перспективную» сельскохозяйственную культуру типа киви. Агенты Департамента по борьбе с наркотиками США (DEA) при полном попустительстве властей хозяйничали в Чапаре, добиваясь осуществления кощунственной, с точки зрения индейцев, задачи: «Нет посадкам коки!» Все эти попытки бесславно провалились и, более того, способствовали сплочению крестьян.
1. Автором этих монументов является боливийский скульптор Эмилиано Лухан Сандоваль (1910-1975).
2. На деле чилийцы «заработали» около 700 млн. долл. из-за контрабанды товаров в Боливию
3. Церемония, посвященная началу разминирования, была проведена в конце июля 2005 года в районе Тамбо-Кемадо. На нее были приглашены боливийцы - тогдашний министр обороны Гонсало Мендес и командующий армией генерал Марсело Антесана.
4. В международных СМИ приводятся различные данные об оснащенности ВС Чили танками «Леопард» - от 140 до 200 единиц.
5. ALBA – Alternativa Bolivariana para los Pueblos de Nuestra America.
6. В языке индейцев аймара есть особое слово, обозначающее жевание листьев коки, – pijcheo. По сообщению газеты “El Deber» (Санта-Крус, 13.03.08) ряд сенаторов и депутатов от правящей партии МАС готовят закон о Международном дне жевания листьев коки.