Русские сюжеты на фоне Латинской Америки. Интервью с Нилом Никандровым.
2 Марта 2008
С одной стороны, убежденный коммунист и интернационалист разведчик Иосиф Григулевич , с другой – непреклонный антисоветчик, монархист и националист Иван Солоневич. Откуда такая демонстративная авторская «всеядность»? Не стремится ли Никандров доказать этим, что стоит «над схваткой», ориентируясь не на потребу переживаемого политического момента (сколько их было – и все судьбоносные!), а на какие-то другие, более значимые с его точки зрения цели?
Это были мои первые вопросы Нилу Никандрову, с которым я встретилась в баре популярного и старейшего каракасского ресторана «Тарзиландия». Еще в начале 50-х годов прошлого столетия советские дипломаты встречались здесь с венесуэльскими собеседниками для обмена мнениями «в интимной обстановке». «Интимная обстановка» сохранилась до сих пор: густая стена декоративного кустарника, таинственный полусумрак, приглушенные мелодии латиноамериканских шлягеров, лишь сине-красные попугаи-гуакамайя в просторных клетках откровенно любопытствовали, вслушиваясь в наш разговор.
— Пытаюсь ли я стать «над схваткой»? – Никандров на мгновение задумался. – Наверное, так и есть. Не пора ли вообще серьезно задуматься над тем, кому выгодны наши внутренние «схватки», взаимные мордобития, поиски правых и виноватых, бесконечные выяснения отношений, в том числе с помощью «эскадронов любителей бейсбола». Невинные «демократизаторы» из литой резины уступили место бейсбольным битам. Достаточно проанализировать новостную интернет-хронику за последние годы, чтобы убедиться в том, что усилия по массовому внедрению бейсбола в Россию приносят свои плоды. Впрочем, бейсбольной теме лучше всего посвятить специальное эссе. А вывод будет такой: импорт бейсбольных бит на емкий российский рынок – весьма перспективный бизнес…
Когда прозвучало слово «бизнес», оба попугая заметно оживились. Судя по всему, в ходе приватных бесед предпринимателей и коммерсантов оно звучало чаще всего и было хорошо знакомо этим тропическим птицам.
— Тема соотечественников в Латинской Америке всегда была приоритетной для меня. Иосиф Григулевич и Иван Солоневич, яркие, выдающиеся личности, имеют к ней прямое отношение. Общее в их судьбе - не только Россия, российские корни, борьба за Россию с отстаиваемых ими политических позиций, но и географический фактор - Латинская Америка. Иосиф Григулевич изъездил континент в 30-е годы ХХ века как представитель Коминтерна, а в 40-е - в качестве неуловимого разведчика-нелегала. Он стал легендой советской разведки, символом ее всемогущества. Иван Солоневич попал в Аргентину в 1948 году как «перемещенное лицо», «дипиец» (от английской аббревиатуры DP - displaced person). Он бежал из послевоенной Европы, опасаясь преследования советских спецслужб. Борьба с коммунизмом «до победного конца» была жизненной целью Солоневича, и он не изменил ей. Идеологу народного монархизма не удалось вернуться на родину. Он похоронен в Уругвае, на Английском кладбище в Монтевидео.
И о том, и о другом ходило много всяких легенд – как положительных, так и предельно негативных. Разбираться в хитросплетениях их биографий было необычайно интересно. Солоневича пытались «забыть», «замолчать», оболгать даже после смерти, приклеить ярлык «агента НКВД», «пособника нацистов», «платного американского наймита». Всякие взятые с потолка грязные «факты» приписывали и Григулевичу. Надеюсь, что после опубликованных жизнеописаний Григулевича и Солоневича профессиональные очернители притихнут.
И о том, и о другом ходило много всяких легенд – как положительных, так и предельно негативных. Разбираться в хитросплетениях их биографий было необычайно интересно. Солоневича пытались «забыть», «замолчать», оболгать даже после смерти, приклеить ярлык «агента НКВД», «пособника нацистов», «платного американского наймита». Всякие взятые с потолка грязные «факты» приписывали и Григулевичу. Надеюсь, что после опубликованных жизнеописаний Григулевича и Солоневича профессиональные очернители притихнут.
— Хотелось бы коснуться и вашей собственной биографии. Что вас привело в Латинскую Америку? Тяга к дальним странствиям? Подражание Бруно Травену и Грэму Грину? Что-то еще?
— Мне кажется, особую роль сыграл подарок отца на день рождения. Мы жили тогда в небольшом гарнизонном городке на границе с Польшей. Эту книгу я до сих пор храню в своей библиотеке – «Там за рекою Аргентина». Авторы её - чехословацкие путешественники Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд. Они так увлекательно описали свои странствия и приключения в этой далекой стране, что я, тогдашний мечтательный школяр, твердо решил выучить испанский язык, получить профессию журналиста и отправиться по стопам моих чехословацких кумиров. Как видите, удалось. Филфак университета, курсы испанского языка, которые вели кубинские студенты, корреспондентская работа в областных газетах и на телевидении. Опубликовал первую повесть, посвященную борьбе с бандитизмом на территории Восточной Пруссии летом 1945 года. После учебы в Дипломатической академии Латинская Америка стала не только увлечением, но и профессией, хотя на дипломатическом поприще я прослужил только год.
— Приоткройте свою «творческую лабораторию», расскажите, как работали над книгами? В аннотациях подчеркивается, что в обоих случаях – это первые полные биографии. Как вам удалось за столь короткий срок, два-три года, подготовить столь фундаментальные труды?
— Могу согласиться, что обе книги были написаны быстро. Но сбор материала для них занял много лет. Так получилось, что я побывал во многих странах континента, и везде старался пройти по следам моих героев. Кстати, и книгу о Григулевиче я первоначально писал под названием «По следам резидента Артура». Для серии «ЖЗЛ» пришлось переделать ее в биографию «классического типа» и убрать рассказы о моих поисках, об интересных встречах на этом пути с теми, кто знал Григулевича и помогал ему в сражениях на фронтах «тайной войны» от Аргентины до Коста-Рики. Плюс к этому – многолетняя переписка с широким кругом людей, включая родственников героев и их соратников. Материалы эти не должны оставаться втуне, поэтому книгу о Григулевиче я собираюсь переиздать в первоначальном максимально полном варианте. Это необходимо сделать еще и потому, что о нем продолжают выпускать сочинения в жанре «фэнтэзи», трансформируя Грига в эдакого «Гарри Поттера от разведки». Собираюсь предложить этого «нового, исправленного и дополненного «Григулевича» издательству «Алгоритм», современному, пользующемуся заслуженным авторитетом у читателей и авторов. У них и серия есть соответствующая – «Щит и меч».
В работе над биографией Ивана Солоневича очень помогли сотрудники основанной писателем газеты «Наша страна», особенно Николай Казанцев, щедро поделившийся со мной редкими прижизненными изданиями Солоневича, чудом уцелевшей коллекцией первых номеров «Нашей страны». Была весьма полезной переписка с «женами Солоневичей», Ивана и его сына Юрия, – Рут и Ингой. Наш «диалог» сложился не сразу. Они до сегодняшних дней помнят наставления своих мужей о бдительности, о том, что «органы НКВД-МГБ» будут преследовать их «без лимита времени». В конце концов, настороженность пожилых (девяностолетних!) дам удалось преодолеть, и они поделились воспоминаниями. Нужно сказать, что Инга Солоневич написала мемуарную книгу «Долог путь до Солола», в которой весьма наблюдательно, искренне и иногда иронично изложила историю своей жизни с Солоневичами. Без ее воспоминаний было бы сложно восстановить жизнь Ивана Солоневича в нацистской ссылке в Темпельбурге, в английской зоне оккупации, в Аргентине времен диктатора Хуана Перона. Из семейного альбома Юрия и Инги я получил уникальные фотографии. Все они опубликованы в книге о Солоневиче – впервые! И это особенно важно, так как иконография писателя была крайне ограничена. Не могу не упомянуть ценнейшего вклада российских исследователей в изучение различных сторон жизни писателя – И. Дьякова, М. Смолина, И. Воронина, К. Чистякова и некоторых других. Большим подспорьем для меня были материалы ежегодных научно-практических конференций, посвященных творческому наследию И. Солоневича. Их бессменным организатором является Игорь Петрович Воронин.
В работе над биографией Ивана Солоневича очень помогли сотрудники основанной писателем газеты «Наша страна», особенно Николай Казанцев, щедро поделившийся со мной редкими прижизненными изданиями Солоневича, чудом уцелевшей коллекцией первых номеров «Нашей страны». Была весьма полезной переписка с «женами Солоневичей», Ивана и его сына Юрия, – Рут и Ингой. Наш «диалог» сложился не сразу. Они до сегодняшних дней помнят наставления своих мужей о бдительности, о том, что «органы НКВД-МГБ» будут преследовать их «без лимита времени». В конце концов, настороженность пожилых (девяностолетних!) дам удалось преодолеть, и они поделились воспоминаниями. Нужно сказать, что Инга Солоневич написала мемуарную книгу «Долог путь до Солола», в которой весьма наблюдательно, искренне и иногда иронично изложила историю своей жизни с Солоневичами. Без ее воспоминаний было бы сложно восстановить жизнь Ивана Солоневича в нацистской ссылке в Темпельбурге, в английской зоне оккупации, в Аргентине времен диктатора Хуана Перона. Из семейного альбома Юрия и Инги я получил уникальные фотографии. Все они опубликованы в книге о Солоневиче – впервые! И это особенно важно, так как иконография писателя была крайне ограничена. Не могу не упомянуть ценнейшего вклада российских исследователей в изучение различных сторон жизни писателя – И. Дьякова, М. Смолина, И. Воронина, К. Чистякова и некоторых других. Большим подспорьем для меня были материалы ежегодных научно-практических конференций, посвященных творческому наследию И. Солоневича. Их бессменным организатором является Игорь Петрович Воронин.
— Имя Григулевича в нашей стране было более-менее известно, хотя, конечно, некоторые страницы его биографии скрывала завеса секретности. А вот имя Ивана Солоневича звучит в России не часто, хотя, конечно, для монархистов писатель является «знаковой величиной». Не боитесь, что массовый читатель пройдет мимо вашей книги, проигнорирует ее? Ведь издательства работают на полных оборотах, ежедневно выпуская книги с сенсационными завлекательными названиями, гарантирующими быстрый коммерческий успех.
— Не боюсь. Без достоверного знания прошлого нельзя идти вперед, в будущее. Биография Ивана Солоневича документальна от начала до конца. Правда, некоторые магазины установили на книгу довольно высокую цену, возможно, недоступную современным «штабс-капитанам». Им бы я порекомендовал интернет-магазин «Политкнига», где цена значительно ниже.
— Как «почти первая» читательница «Солоневича» могу сказать, что книга в сюжетно-повествовательном плане весьма динамична, причем настолько, что некоторые рецензенты сравнивают ее с детективом. «Агент «Прицельный» не промахнулся», «Под колпаком» НКВД и РОВСа», «Подметные письма в гестапо», «Под «крышей» Третьего рейха», «Заговор» в Буэнос-Айресе», - таковы названия некоторых глав, говорящие сами за себя. Теперь я понимаю, почему Солоневич сказал о себе такие драматические слова: «Моя жизнь была рискованной Одиссеей, вечной попыткой пробиться на волю между молотом и наковальней, а точнее – НКВД, гестапо и другими подобными сектами и организациями. Я устоял, но с какими потерями, мой друг, с какими потерями!» Сильной стороной книги, на мой взгляд, является и то, что помимо реальной биографической канвы, в биографии уделено значительное внимание идейно-политическим и морально-нравственным поискам Солоневича, истории создания главного труда его жизни – монументальной книги «Народная монархия».
— Да, этот труд Ивана Солоневича уже нашел дорогу к читателям, неоднократно переиздавался, и я не сомневаюсь, что с каждым годом будет все больше востребован государственно мыслящими политическими деятелями России.
— Что было самым сложным во время работы над биографиями этих идейных противников?
— В случае с Григулевичем самым сложным было установить «рамки» – о чем уже можно, а о чем еще рано писать. Так, идя по следам Григулевича, я открыл среди его соратников по нелегальной работе в Мексике, Чили и Аргентине мексиканца Леопольдо Ареналя. О работе «Поло» или «Алекса» (это его псевдонимы) на советскую разведку прежде не писалось ни у нас, ни за рубежом. Так получилось потому, что его надежно «заслонила» фигура брата Луиса, талантливого художника из круга Сикейроса. Все они принимали участие в покушении на Льва Троцкого в Мексике. Без рассказа о Леопольдо книга сюжетно рассыпалась бы. К счастью, издательство ознакомило коллег Григулевича с книгой еще в рукописи, и добро на ее публикацию было дано без каких-либо оговорок. Не назвал я по некоторым причинам подлинные имена ряда других латиноамериканских помощников Грига. Но сейчас так быстро все меняется, рассекречиваются и публикуются, даже в интернете, ранее недоступные исследователям документы, что уже можно назвать, да и называются, имена и этих людей, нелегально боровшихся с гитлеровским фашизмом в Латинской Америке. Они, рискуя жизнью, помогали далекой России, истекавшей на фронтах Великой Отечественной. Их, конечно, надо знать поименно, а не под оперативными псевдонимами.
— Работа над биографией Ивана Солоневича, судя по всему, обошлась без подобных сложностей?
— Это так. Впрочем, сложность была в другом: Солоневич много писал о себе, о своем восприятии событий, «вписывал», так сказать, свою биографию в современную ему историю. Его соратник по издательским и политическим делам В. Левашов-Дубровский даже собирался издать книгу с автобиографическими фрагментами из сочинений Солоневича. Проект не был реализован из-за смерти Левашова, но если кому-то удастся осуществить его замысел, уверен, это будет увлекательнейшее чтение, на уровне самых «нашумевших» исповедальных бестселлеров. Так что в процессе воссоздания биографии писателя мне пришлось «преодолевать» его широко известные автобиографические экскурсы, искать такие аспекты повествования, которые были бы интересны и для обычного читателя, и для искушенных солоневичеведов.
— Удалось?
— Надеюсь, что удалось.
— Вы прошли по следам своих героев, восстановили их биографии. Осталось ли что будущим исследователям?
— Безусловно, осталось и немало! Например, судьба среднего брата Солоневичей – Всеволода. Меня всегда настораживали противоречия в упоминаниях Бориса и Ивана о нем. По их словам, Всеволод сражался и погиб в армии Врангеля. В слишком «картинную» историю смерти Всеволода, описанную в книге Бориса «Молодежь и ГПУ», могут поверить только зрительницы телевизионных сериалов. Чем Всеволод занимался в 1918-1920 годах? Каковы были его политические убеждения? Каковы реальные обстоятельства его гибели? Взять хотя бы известную цитату из книги Ивана Солоневича «Россия в концлагере», где он рассуждает о том, как «проморгали Россию», – кто боролся за идею, кто за кошелек и т.д. «Я, - пишет Солоневич, - боролся за семью. Борис – за скаутов». Казалось бы, самое время вспомнить о брате Всеволоде, о том, за что он боролся и отдал жизнь. Но нет, ни одного конкретного слова на эту тему. А ведь все Солоневичи, - Борис, Иван и его сын Юрий, - охотно и очень подробно писали о себе, близких и дальних родственниках, своих взаимоотношениях, бытовых подробностях своей жизни. Самые первые российские биографы Ивана Солоневича поначалу даже и не знали, что у него, помимо Бориса, был еще один брат. Когда Солоневичи бежали за границу (а там у них были многочисленные друзья и знакомые по дореволюционной жизни в России) вопросы о судьбе Всеволода звучали постоянно. Ответ был дан в книгах Ивана - «Россия в концлагере» и Бориса - «Молодежь и ГПУ». Есть какая-то недоговоренность, неполнота, беллетристичность в этом ответе. Вполне допускаю, что брат Всеволод мог выбрать свою, особую дорогу в годы революции и гражданской войны. Трудно сказать, какую именно. Сомнения отпадут только тогда, когда кто-либо из солоневичеведов обнаружит имя Всеволода в списках погибших бойцов армии Врангеля. Существуют такие списки?
— В России очень много вопросов возникает по поводу личности Уго Чавеса. Очень интересно Ваше мнение о нем, как человека, долгое время прожившего в Венесуэле. Как Вы оцениваете этого политика: как популиста, либо, действительно, реального борца против империалистического мира?
— Работая над биографией Ивана Солоневича, я часто сопоставлял его непримиримые высказывания в адрес социализма и политиков-социалистов с тем, что пытается осуществить в Венесуэле Уго Чавес. Общее между Солоневичем и Чавесом только одно – стремление опереться на национальную почву, национальный дух, исторические традиции народа.
Клише "популиста" используют западные масс-медиа для компрометации Уго Чавеса. Это – одно из свидетельств ведущейся против него Соединенными Штатами и их "пятой колонной" беспощадной информационной войны. "Популизмом" называют его очевидные народные корни, его постоянный открытый диалог с народом, его усилия по улучшению материальных и духовных условий жизни народа, отстаивание национальных интересов перед посягательством транснациональных компаний. Это не демагогия, не заигрывание с простыми людьми путем подкупа за счет громадных нефтедолларовых поступлений. Реализация жилищной программы на самых льготных условиях, бесплатное образование для всех желающих, в том числе, высшее, улучшение системы здравоохранения, тоже, конечно, бесплатного, – это только часть боливарианской программы Чавеса, являющейся, по сути, социалистической. Он убежден, что только через социализм будет обеспечено выживание человечества.
Но пока еще Венесуэла – капиталистическая страна. Поправки Чавеса "социалистического характера" в конституцию не были приняты на всенародном референдуме. Венесуэльцы, особенно зажиточный средний класс, против "социалистического эксперимента". Удастся ли Чавесу и его сторонникам добиться осуществления реформ, трудно сказать. В заговоре "империализма" против боливарианского режима в ход идут как прежние наработки (Гватемала, Чили, Панама), так и новейшие – целевые провокации, информационные войны и прочее. Чавеса хотят изолировать как на латиноамериканском континенте, так и во всем мире. Но венесуэльский лидер капитулировать, судя по всему, не собирается.
Клише "популиста" используют западные масс-медиа для компрометации Уго Чавеса. Это – одно из свидетельств ведущейся против него Соединенными Штатами и их "пятой колонной" беспощадной информационной войны. "Популизмом" называют его очевидные народные корни, его постоянный открытый диалог с народом, его усилия по улучшению материальных и духовных условий жизни народа, отстаивание национальных интересов перед посягательством транснациональных компаний. Это не демагогия, не заигрывание с простыми людьми путем подкупа за счет громадных нефтедолларовых поступлений. Реализация жилищной программы на самых льготных условиях, бесплатное образование для всех желающих, в том числе, высшее, улучшение системы здравоохранения, тоже, конечно, бесплатного, – это только часть боливарианской программы Чавеса, являющейся, по сути, социалистической. Он убежден, что только через социализм будет обеспечено выживание человечества.
Но пока еще Венесуэла – капиталистическая страна. Поправки Чавеса "социалистического характера" в конституцию не были приняты на всенародном референдуме. Венесуэльцы, особенно зажиточный средний класс, против "социалистического эксперимента". Удастся ли Чавесу и его сторонникам добиться осуществления реформ, трудно сказать. В заговоре "империализма" против боливарианского режима в ход идут как прежние наработки (Гватемала, Чили, Панама), так и новейшие – целевые провокации, информационные войны и прочее. Чавеса хотят изолировать как на латиноамериканском континенте, так и во всем мире. Но венесуэльский лидер капитулировать, судя по всему, не собирается.
— Традиционный последний вопрос. Что в планах на будущее? Есть ли еще соотечественники, связанные с Латинской Америкой, о которых вы собираетесь поведать своим читателям?
— Конечно же, есть. Прежде всего, давно хочу, чтобы в России узнали о художнике Николае Фердинандове, который возник яркой кометой на фоне провинциально ограниченного венесуэльского искусства, и за годы жизни в Каракасе сумел придать ему такой обновленческий импульс, что он ощущается до сих пор. Достаточно сказать, что учеником Фердинандова был признанный мэтр венесуэльской живописи ХХ века Армандо Реверон. Фердинандов был не только талантливым художником, но и искателем-авантюристом по натуре. Так, в Нью-Йорке он имел возможность общаться с Сиднеем Рейли, который в своем кругу отозвался о Фердинандове одним словом – «Авантюрист!». В устах Рейли, собственные шпионские авантюры которого завершились в Советской России пулей ГПУ, это слово прозвучало как комплимент. Биография «Русо», как называли Фердинандова друзья-венесуэльцы, была мною издана на испанском языке в Каракасе в 1986 году под названием «Человек из страны голубых снегов». В будущем надеюсь завершить русский, значительно расширенный, вариант. Но пока хочется временно отойти от латиноамериканской тематики, и потому я «погрузился» в далекие послевоенные годы. Остросюжетный роман «Кенигсберг, год 46-ой» занимает все моё свободное, то есть ночное, время...
Когда Нил Никандров подписывал мне «на добрую память» весомый, как жития святых, том с биографией Ивана Солоневича, попугаи-гуакамайя дружно переместились на своих жердочках поближе к нам, словно пытаясь заглянуть в книгу и визуально зафиксировать содержание автографа. «Тарзиландия» – по всем понятиям экзотическое место, поэтому не удивлюсь, если эти пестрые птицы хорошо владеют русским языком и в ресторане оказались неспроста…