Парагвайские заметки в стиле "ньяндути" - страница 6
К.Н. Сапожников
В Парагвае трудно избежать разговоров о Стресснере. Он незримо присутствует повсюду. Практически все нынешние политики партии "Колорадо" "выпорхнули из рукавов" его генеральского мундира. Памятники Стресснеру исчезли после военно-дворцового переворота, но печать авторитаризма, наложенная им на страну и ее обитателей, вряд ли будет легко смыта в ближайшие десятилетия. Представители различных ветвей власти стараются играть по демократическим правилам, но нотки нетерпимости и недоверия друг к другу нет-нет, да и прорываются. Неужели был прав Стресснер, когда говорил, что страной можно править только с помощью крепко сжатого кулака?
Генералу повезло: он смог выбраться живым из Парагвая. Поселившись в одном из своих имений в гостеприимной Бразилии, престарелый экс-диктатор коротает дни в беспокойном ожидании сообщений из страны, которую считал своей большой асьендой. Он избегает говорить об этом, но люди из его окружения хорошо знают: генерал ждет самой главной для него новости — разрешения вернуться домой. Может быть, только это и поддерживает в нем интерес к жизни. Вернуться, вдохнуть воздух родины, прослезиться и спокойно умереть. Никому из своих врагов он не позволил встретить смерть дома, в окружении семьи. Но такое уж свойство мышления у диктаторов: оправдывать преступления высшими государственными интересами.
После кровавых войн, военных переворотов и политической нестабильности "эпоха Стресснера" действительно воспринимается многими в Парагвае как в общем-то безобидный "застойный период", когда самоотверженные диссиденты, революционеры и заговорщики-энтузиасты теряли головы в полицейском раю, созданном по чертежам генерала, а остальные старательно восхваляли "Верховного" и приспосабливались к царившим в стране порядкам. Жить было можно, если ты знал свой шесток, не высовывался и не занимался пустым критиканством. Главным своим достижением Стресснер считает наведение порядка в стране, жители которой, по его мнению, всегда были склонны к нигилизму и непослушанию. "Это неуправляемая страна, — неутомимо повторяет он. — Позволь собраться двум-трем парагвайцам, и тут же возникнут разногласия, а затем и потасовка. Мы таковы по природе, это надо откровенно признать. Вот почему так трудно управлять этой страной".
Ностальгия по стресснеровским временам изредка прорывается у сегодняшних парагвайцев. "Конечно, при Стресснере тоже воровали, но не в таких масштабах, как сейчас", — посетовал таксист, подвозивший меня к гостинице. В ту пору кое-что от щедрот диктатора перепадало и простому люду, а ныне желающих запустить ложку в государственный котел прибавилось, тесно стало, не до подачек. Если Стресснер изредка давал крестьянам в пользование клочки земли, то за девять лет демократии такого не случалось ни разу. Вся территория страны распродана и принадлежит немногим богатым семьям, которые успешно возделывают ее с помощью современных сельскохозяйственных машин. Выращивание сои и кукурузы на экспорт не требует особых усилий и большого количества рабочих рук. В деревне сейчас скудно. Прекращено строительство школ и врачебных пунктов. Вот и тянутся люди в город, а там — свои проблемы: безработица, достигающая 28—30%, отсутствие дешевого жилья, высокие цены на продукты питания, растущая преступность как отражение неблагополучия в распределении национального дохода...
Ну ладно, отвлечемся ненадолго от серьезных материй. С похожими проблемами сталкиваются не только в Парагвае, уж мы-то знаем...
Ни из одной страны я не уезжал с таким количеством подарков и сувениров, как из Парагвая. Стремительно растаяли и мои "федеральные резервы" матрешек, хохломы и косынок, посвященных юбилею Москвы. Самый роскошный презент преподнес мне архитектор Уго Катальдо, директор департамента туризма при министерстве общественных работ и связи — альбом о Парагвае с приложенным к нему компакт-диском с записью фольклорных песен.
— Наши песни очень похожи на русские, — сказал он с интонацией, не допускающей никаких сомнений. — Может быть, и в этом сказалось влияние русских переселенцев? У меня есть друзья из русских. С одним из них, — тут Катальдо назвал очень известную в Асунсьоне фамилию, — я посещаю заседания светской гуманистической организации, чтобы обсуждать текущие проблемы, давать им адекватные оценки, искать гармоничные пути прогресса и самоусовершенствования...
— Эта организация не масонская ли ложа? — предположил я. Сеньор Катальдо замолчал на мгновение и кивнул головой:
— Да, так и есть. Как вы догадались? По значку? У нас в Парагвае сильны прежние традиции ордена: делать добро, просвещать и лечить людей и поменьше говорить об этом. Сказались, конечно, и годы стрес-снеризма. Диктатор запрещал неподконтрольные организации. Многие президенты и выдающиеся политики Парагвая были масонами. Сегодня страна более чем когда-либо нуждается в нас для построения справедливого гражданского общества, полноценного правового государства, свободного от непотизма и коррупции. Но, повторяю, мы не любим публичных выступлений. Недавно мы проводили встречу с бразильскими братьями, и то, что они не скрывали своей принадлежности к ордену и говорили о его делах открыто и прилюдно, нас очень поразило...
С большой признательностью я вспоминаю профессионального фотографа Виктора Альвареса, который безвозмездно передал журналу несколько десятков снимков и слайдов.
Во время обсуждения подписей к фотографиям Виктор неожиданно спросил:
— А ты не забыл приобрести на память о Парагвае "курочку удачи"?
— В первый же день в Асунсьоне купил двух. А теперь их у меня целый выводок — надарили и черненьких, и беленьких... Альварес рассмеялся:
— Так и в жизни: черная полоса невезения сменяется светлой чередой удач. А знаешь, это я изобрел их современный дизайн, именно мне пришла в голову идея раскрашивать курочек. Раньше они не имели такого роскошного вида: поделки из обожженной глины, серо-бурые, невзрачные, никто и внимания на них не обращал. А сейчас — разве не заглядение? Перья, как пышные кружева, алые гребешки, и у всех неповторимый облик. Таких курочек не стыдно на самые престижные выставки посылать. Жалею только, что не оформил вовремя авторских прав. А теперь говорят, раскраска птиц — народная традиция, уходящая в глубь веков...
Вездесущие американцы проявляют трогательную и повседневную обеспокоенность по поводу стабильности парагвайской демократии. Глобальные заботы — само собой, но и в Парагвае должен быть наведен образцовый порядок. Хватит стресснеров и их последышей, маскирующихся с помощью демократической лексики! Ковырни немного, и вмиг станет ясно, что, скажем, генерал Лино Овьедо опасен и непредсказуем. Генералов в политику вообще лучше не пускать, не их это дело. Такие примерно заявления сделали в Асунсьоне бывший посол США Роберт Сервис и заместитель госсекретаря по латиноамериканским делам Петер Ромеро. Мнение Лино Овьедо об этих высказываниях было неожиданно резким и категоричным:
— Они хотят президента, которым можно было бы руководить в своих интересах с помощью дистанционного управления! Но американцы должны лучше знать характер парагвайцев. Нас можно уничтожить, но сделать рабами — никогда! Нечто похожее случилось в 1945 г. в Аргентине, когда североамериканский посол (Спруил Брэден. — К.С.) заявил, что Перона нельзя избирать президентом, поскольку он станет "вторым Гитлером". И это вызвало "эффект бумеранга", потому что народ проявил упорство и избрал лидера, которого хотел. Победил Перон, вошедший в историю как Великий президент Аргентины...
В ноябре прошлого года генерал Чарльз Вильхельм, возглавляющий Южное командование США, "не удержался" и сделал откровенно политическое заявление по поводу событий в Парагвае. В противостоянии Хуан Карлос Васмоси — Лино Овьедо американец безусловно принял сторону законно избранного президента. По мнению Вильхельма, "парагвайская демократия движется в нужном направлении, установив правильные отношения между гражданской властью и военными". Генерал также заявил, что Вашингтон предпримет все возможные меры для сохранения этого курса, что Южное командование "восхищено" развитием первых ростков демократии в этой южноамериканской стране и готово помочь парагвайским военным как в профессиональном плане, так и в деле углубления взаимопонимания с политическим руководством страны.
Васмоси провел решительную чистку высшего командного состава армии. Командиры ряда подразделений, подозреваемые в симпатиях к Овьедо, были отправлены в "резерв назначения" при Главнокомандующем (т.е. Васмоси), а на ключевые должности выдвинуты офицеры, поддержавшие президента в дни апрельского кризиса 1996 г. Число генералов выросло при этом с 39 до 42. Цель этих передвижек и назначений очевидна: обеспечить лояльность офицерского корпуса на период избирательной кампании.
««
[1]
[2]
[3]
[4]
[5]
6
[7]
[8]
»»
|