Парагвайские заметки в стиле "ньяндути" - страница 2
К.Н. Сапожников
"Гран отель Ренасимьенто", в котором поселился автор этих строк, расположен у Площади героев, и из его окон хорошо виден белоснежный купол Национального пантеона, где покоятся останки президентов Хосе Гаспара Родригеса де Франсиа, Карлоса Антонио Лопеса, его сына Фран-сиско Солано Лопеса, маршала Хосе Феликса Эстигаррибиа, а также многих из тех, кто погиб в войнах, в результате которых Парагвай оказывался на грани гибели. Особенно кровопролитный характер носила война против Аргентины, Бразилии и Уругвая в 1864—1870 гг., где воинственные и бесстрашные парагвайцы-гуарани едва не добились победы. Как написал Джон Гюнтер в книге "Драма Латинской Америки", "эта борьба буквально истребила нацию. Парагвайцы до сих пор говорят о катастрофе 1870 г., словно она случилась вчера и является для всех них внутренней и тяжкой ношей". После войны с тройственной коалицией в стране осталось не более 30 тыс. лиц мужского пола, и поэтому слово "геноцид" для парагвайцев — не абстрактное понятие.
А ведь была еще Чакская "нефтяная" война с Боливией в середине 30-х годов нашего столетия, в которой Парагвай победил, но какой кровью!
В рекламных плакатах, призывающих посетить страну, обязательно присутствуют слова "Парагвай — сердце Южной Америки". Нельзя не восхищаться тем, что после нелегких исторических испытаний это сердце не остановилось, а бьется все с большей силой, собирая энергию для рывка в будущее столетие, чтобы не отстать, не оказаться в арьергарде интеграционных процессов на континенте.
Асунсьон трогает тем, что гармонично сочетает прошлое и современное. Чугунный шар прогресса пока еще с оглядкой и разбором сносит патриархальные особняки, заросшие диким виноградом. Высотные здания вторгаются в городской пейзаж, но осторожно, постепенно, словно создавая плацдармы для решающего наступления. Уличная жизнь спокойна и размеренна, нет в глазах прохожих лихорадочной боязни обитателей Буэнос-Айреса или Сантьяго куда-то опоздать, что-то упустить, позволить кому-то вырваться вперед.
Неолибералам — проповедникам социального дарвинизма — придется попыхтеть с парагвайцами, вколачивая в них свои постулаты: соперничество — двигатель прогресса, цель оправдывает средства, и личный успех — превыше всего. Житель Асунсьона не любит суеты, он поспешает медленно, не пихается локтями и тем симпатичен. Его философия созерцательна и глубоко гуманистична: всем хватит места под этим небом, и потому, сеньор торопыга, не дыши в затылок. Не скрою, эта жизненная позиция среднестатистического парагвайца мне по сердцу, и я не раз испытывал желание прервать беготню за "заказными" статьями и материалами, присесть рядом с таким уличным созерцателем и взять в руки округлый сосудик с крепко заваренным мате "Курупй" или "Пахарито".
Обязательные туристические маршруты по столице: Дом провозглашения независимости, Пантеон героев, правительственный дворец, железнодорожный вокзал, построенный в 1856 г., базар Петтиросси, где торгуют всякой всячиной — от бананов до кухонных комбайнов, и ярмарка Рекова, где можно выбрать сувениры по вкусу: изделия из кожи, декоративные тарелки с деревенскими пейзажами, примитивные деревянные резные изделия или ньяндути — салфетки и скатерти, связанные из цветных нитей-паутинок. Из их переплетения, стежков и узелков рождаются неповторимые узоры, организующие хаос в гармонию. Если же веришь в талисманы, то "на удачу" лучше всего приобрести изящных курочек из обожженной глины, раскрашенных черной или белой краской.
Белоснежный правительственный, или правильнее сказать — президентский, дворец и темно-розовое здание парламента находятся на берегу реки Парагвай. В парке у парламента вовсю визжат электропилы, разделывая на чурбаки сломанные бурей столетние деревья. Дворцы соседствуют с трущобами, где обитают сотни семей. О причинах такого поразительного симбиоза внятного разъяснения я так ни от кого и не получил. Вполне возможно, что после падения диктатуры и всплеска демократической вседозволенности стихийно возник этот бидонвиль-мура-вейник, разгон которого силой означал бы компрометацию новых властей, твердивших о свободе, равенстве и братстве. Сейчас на переселение людей в достойные дома нет средств. Вот и сохраняется этот странно тревожащий контраст дворцов и лачуг. Не потому ли тревожащий, что вбито в подсознание старыми учебниками истории радикально-непримиримое: "Мир — хижинам, война — дворцам"?
««
[1]
2
[3]
[4]
[5]
[6]
[7]
[8]
»»
|